Документ Без Имени

Александр и Анфиса

Мне было лет тринадцать, когда они поселились в небольшом уютном домике в глубине нашего двора. К дому примыкал старый хорошо плодоносящий сад.
В этом доме до их приезда жила моя подруга и мы все летние дни проводили в этом саду. Я хорошо помню его землю, местами утоптанную до глянцевого блеска, испещрённую мелкими замысловатыми трещинками, разбегающимися в разные стороны, а местами, там, где росли кусты и деревья, мелкую сыпучую. По земле бегали, суетясь, муравьи. Мы любили за ними наблюдать.
В сад выходило два окна. Под окнами росла вишня.
А поодаль стояло большое дерево китайского ранета. Вся земля под ним была усыпана краснобокими падальцами, в которые мы вгрызались с невероятной жадностью, высасывая всю сладость из прозрачной золотистой сердцевины плода. А вдоль забора в тенистых уголках сада стояла стеной высокая жгучая крапива и росли широкие добродушные лопухи.
О чём гово
ят дети десяти-двенадцати лет? Что бродит в их головах?
Теперь уже трудно это припомнить. . .

И вот именно в этот дом вселилась молодая семейная пара, приехавшая в наш город после окончания Казанского мединститута. Он был хирург, а она санитарный врач. Александр и Анфиса. И их двухгодовалый сынок, похожий на одуванчик.
Александр - высокий плечистый с распахнутым взглядом, а Анфиса – миниатюрная, вертлявая, злоупотребляющая косметикой. Но жили они весело, дружно – так казалось со стороны.
И потому, то, что вскоре произошло, всех потрясло с невероятной силой.
Я только помню, как поздно ночью кто-то стучал в наше окно, возбуждённые голоса. . .
- У вас есть телефон? Надо вызвать скорую . .
А утром весь двор говорил о ночном происшествии.
Александр отравился, спасти его не удалось. Отравился из ревности.
Анфиса, съёжившись, сидела в комнате нашей квартирантки Тонечки, с которой она отчего-то была дружна, и рассказывала: « Знаешь, я его у подруги отбила. Просто так. Слишком они были влюблены друг в друга».
Есть такие люди, в душе которых заложен инстинкт разрушения. Если они видят, что растёт дерево, то его надо сломать. Если видят чужую любовь, то её надо разрушить. А зачем, для чего? И сами не знают.
23.10.10г.

к оглавлению

Чердак

Когда ей хотелось побыть одной, она забиралась на чердак.
Там было темно.
Лишь в кривые щели меж старых досок пробивались узенькие горячие полоски света и ровными линейками ложились на земляной пол, расчерчивая его по диагонали.
В маленькое запылённое оконце свет с улицы почти не проникал,
Но тянула свои ветки старая черёмуха, и можно было прямо оттуда рвать спелые тёмные ягоды и есть.
Там было душно от низкой прогретой беспощадным июльским солнцем крыши.
Там было много пыли. И она чихала.
Но там было тихо. . .И, главное, никому не пришло бы в голову искать её в этом месте.
На чердак годами складывали старые ненужные вещи. Вещи, которые было жаль выбрасывать. И поэтому чердак смело можно было назвать музеем их семьи.
В углу на полках какого-то доисторического шкафа лежали старые книги, учебники и тетради всех поколений, начиная с тридцатых годов прошлого столетия, то есть с предвоенных лет.
Были там и её первые школьные тетрадки со старательно выведенными перьевой ручкой кривоватыми палочками, крючочками, а затем и буквами. Её первые учебники: «Букварь», «Родная речь», с картинками, которые она запомнила навсегда.
И там, в этой свалке она нашла книги по незнакомым ей предметам «Логике», «Психологии». . . Эти школьные учебники принадлежали дяде Юре. Они тогда, в послевоенные годы, учились по другой программе.
И томик Пушкина в бордовой тканевой обложке с замечательными иллюстрациями. Она запомнила одну из них: темноволосая девушка в белом платье стоит у высокого окна и с задумчивым видом что-то чертит на стекле. Эти две простые буквы Е и О на запотевшем от домашнего тепла зимнем окне будоражили её воображение. Она стала листать книгу, ей захотелось узнать хоть что-то, немного, о жизни этой девушки, которой было так грустно в тот зимний вечер, и она нашла роман в стихах, который назывался «Евгений Онегин».
Это была её первая, такая необычная, встреча с Пушкиным. Ей было лет десять – тринадцать. . .. Это был её первый Пушкин.
Как он туда попал? Наверное, его вынесли, нечаянно прихватив вместе со старыми ненужными учебниками.
Ведь дома у них была хорошая библиотека, и там был другой Пушкин, парадный. Но к тому изданию у неё не было такого притяжения.
С ним надо было аккуратно обращаться, бережно переворачивать страницы, не пачкать, не ронять.
А этот был свой, и она читала его взахлёб. Судя по дате издания, этот Пушкин тоже принадлежал дяде Юре. Как раз в тот год они должны были проходить его по школьной программе.
Но дяди Юры давно нет. Он погиб молодым, ему не было и тридцати.
Перевернулся грузовик, когда их геологическая партия возвращалась с поля. Он был геологом.
Дядя Юра тоже вырос в этом доме. Он был младшим сводным братом её отца.
Отец рос с мачехой, Варварой Степановной, медсестрой, бывшей фронтовичкой. Она курила «Беломор» и была прямолинейна.
Но прабабушка, бабуся, как дети её называли, недолюбливала невестку. Она рассказывала, как Варвара Степановна в тяжёлое послевоенное время пекла большие, обсыпанные сладким сахаром, плюшки и прятала их от бабушки в старый сундук. Угощала ими только свою многочисленную родню, часто гостившую в доме. А когда отец принёс домой редкие в то время, особого качества валенки, тоненькие и белые, очень нарядные, и подарил их матери, то Варвара Степановна втихаря изрезала эти валенки острой бритвой, чтобы они никому не достались.
На работе её   ценили и уважали, она была хорошим специалистом и старалась всем помочь. Многим во дворе бесплатно делала уколы.
Но с дедом они часто и бурно ссорились. И, в конце концов, развелись.
Как-то, совсем недавно,   мать сказала: она ему изменила, а он не сумел простить.
Дед и Варвара Степановна развелись, но она оставила фамилию мужа и продолжала жить в их квартире в маленькой боковой комнатушке с окном в сад. Помнится, в то время, она всё читала роман Дюма «Граф Монте Кристо». И толстая книга с закладкой валялась то на её кровати, то на столе. . .
Она долго ждала, но дед к ней не вернулся.
В Доме отдыха он познакомился с дородной простоватой женщиной, намного моложе его. Она родила ему двоих детей. С военной службы он к тому времени ушёл на пенсию, его назначили директором ремесленного училища. И при училище дали квартиру, большую и удобную. И он съехал от них.
. . .Все эти семейные истории невольно   вспоминались на чердаке.
Но больше всего ей нравилось просто смотреть в чердачное окошко.
Из него была видна река Белая, густо зеленеющий лес на противоположном берегу и далёкая туманно - голубая линия горизонта. . .
Она помнила, как они сажали картошку за рекой. Вехой были стоящие рядом три дерева. За этими деревьями было их поле. Они туда ездили с отцом на велосипеде, пересекая реку по плашкоутному мосту. Велосипед постоянно подпрыгивал, а ей казалось, что у неё от страха вот-вот выпрыгнет сердце. Ведь внизу под этим хлипким мостом плескалась глубокая река.
Однажды их застала гроза, и они до нитки промокли. Но дожди раньше были совсем другими, тёплыми бурными и вода на асфальте быстро испарялась.
Всё это ей вспоминалось, когда она смотрела в запылённое чердачное окошко на далёкую туманную линию горизонта. . .
В детстве она всегда думала: а, что там, дальше, за горизонтом?
В ту пору она ещё не знала, что дальше ничего особенного нет.
11-16.8.11г.

к оглавлению

Всё же осень...

С его лица стекали капельки воды.
– Ты без зонта . . .,- пробормотала Юля. - Проходи, чайник вскипел.
– Я переночую у тебя. Лена там уже развернула бурную хозяйственную деятельность. Она везде чувствует себя как дома.
Юля достала из шкафа и поставила на стол ещё одну чашку.
– А может, тебе чего-нибудь покрепче? Ты до нитки промок.
– А что у тебя есть?
– «Рябина на коньяке», любимый напиток одиноких дам.
– Ну, рябина, так, рябина. . .
Юля поставила на стол две высокие узенькие рюмки на тонкой ножке. Андрей наполнил их до краёв. «Ну, за нас!» , - сказал он и легонько коснулся её рюмки. Нежный звон хрусталя неожиданно изменил гнетущую атмосферу вечера. И всё вновь стало на свои места.
В их отношения вернулись прежние лёгкость и простота.
- А я думала, что уже всему конец, что я тебя потеряла, - задумчиво произнесла Юля.
- Что за глупости?,- возмутился Андрей. Почему ты убежала?
- Я почувствовала себя лишней.
- Да, в этом я виноват. Извини.
«Рябина» сладким горячим током пробежала по венам и капиллярам. Пространство комнаты, словно раздвинулось, реальность слегка изменилась. В этом блаженном невесомом состоянии хотелось жить вечно, не зная забот и тягот, забыв обо всех проблемах, которые ставила перед ними жизнь.
А за окном продолжал шуршать дождь, однообразно, по-осеннему занудливо. Блестели мокрые крыши соседних домов, астры на клумбе прибило к самой земле. Редкие прохожие торопливо шагали по тротуару, мечтая об уютном домашнем тепле, с завистью поглядывая на светящиеся в полумраке окна счастливчиков, распивающих чай на своей тёплой кухне.
- Лена надолго приехала?,- наконец, решилась спросить Юля.
- Думаю, что нет. Что ей здесь делать?,- неуверенно ответил Андрей. Он знал, что Лена непредсказуема.

А Лена в это время тоже смотрела в окно на старые промокшие деревья. Смотрела и не видела их, слишком была занята своими мыслями: «Да, дом очень даже неплохой. И сад соток на двенадцать. . . .»
Свою непутёвую дочь и её жениха она отправила уже спать, перемыла на кухне посуду. Отыскала в спальне махровый женский халатик: наверное, Юлин . . . Ну и пусть!
Переоделась в него и поджидала Андрея. Не уйдёт же он, в самом деле, на всю ночь! Прибежит. Верно, соскучился. Ведь как любил! Конечно, прошло много лет, и она за это время не помолодела, но ещё очень даже неплохо выглядит. Не сравнишь с этой его горе-невестой. Ни кожи, ни рожи. Одни глаза в пол лица. Да, зря она тогда к Мише ушла.
В то время казалось, что она вверх на одну ступеньку по социальной лестнице шагнула, ведь Миша был начальником Андрея. Да и увлёк он её. Умеет! Хорош был мужик! Она довольно улыбнулась. Первый год они прожили как на облаке.
А потом. . . И вспоминать не хочется. . .Ни одной юбки не пропускал.. А сейчас ещё и пить начал. А ведь самое время о спокойной старости подумать. До неё конечно ещё далеко, но всё нужно делать заранее. Время летит, не успеваешь оглянуться. Да и дочь надо устраивать в жизни.
-Ну, куда же это Андрюша пропал? Неужели и впрямь не придёт?
За окном темнело. Уже с трудом можно было различить деревья, они словно канули в ночную тьму, пропали в струях дождя. На стене мерно тикали старые ходики. «Наверное, ещё сама бабушка, Екатерина Дмитриевна, их покупала. Андрюша всегда был безразличен к вещам. Вот и висит на стене это старое чудище, тикает над ухом», - Лена раздражённо отвела взгляд в сторону. «Однако, уже первый час. Видно, не придёт. Пойду спать».
Она легла здесь же, в комнате, на диване, накрылась старым клетчатым пледом. Но сон не шёл.
А когда заснула, то приснился ей Андрюша, молодой и беспечный, влюблённый в неё.

. . Даша сидела на подоконнике, Егор стоял рядом, курил в открытую форточку.
"Ну, и предки у тебя. . . .", - пробурчал он недовольно. «Мои так спокойно отнеслись».
Даша напряжённо молчала. Она до сих пор не пришла в себя от скандала, который устроила мать. « Ну, почему так, ну почему? Самый близкий человек и тебя вдруг не понимает?», - думала она. Говорит: хочу тебе счастья. А сама-то она, сумела найти это своё счастье? Так и проискала всю жизнь. Отца бросила, с дядей Мишей без конца ругаются. Но у Даши уже слипались глаза. . .

Утро всех примирило. Утро, как новая страница нашей жизни, которую можно начать сначала.
Заря розовым светом легла на подоконник старого дома, новой однокомнатной квартирки в панельном доме. Часы пробили семь! День занимался ясный и солнечный, вчерашнего дождя как не бывало. О нём напоминали только не успевшие просохнуть за ночь мокрые тротуары, да прибитые к земле цветы. Всё же осень. . . .

Свидетельство о публикации №21101260568

к оглавлению

Прошло ещё одно лето...

Прошло ещё одно лето. . . Оно растрачено бездарно, его деньки брошены на дорогу как обесценившаяся мелочь. А ведь каждый из них был как слиток золота.
Кончается август. Стоит жара. Но уже то там, то здесь можно увидеть под деревьями опавшие листья. Они как скрюченные ладошки. И напоминают об осени.
Мухи стали невероятно назойливы. И откуда-то вдруг появились бабочки! Я их не видела почти всё лето. . .
Почему-то в августе особенно остро ощущается бег времени, и мучают ненужные воспоминания. Но вот задождит, и дождь перечеркнёт всё блаженство последних летних дней и введёт нас в суровую реальность осени. И мы станем другими – притихшими, углублёнными в себя, словно это мы убили лето.
21,22.8.07г.

к оглавлению

Хрупкость воспоминания

Восьмого марта на одном из фотосайтов выставили чёрно-белое фото: шеренга солдат срочной службы стоит навытяжку по стойке смирно: вздёрнутые   подбородки, напряжённые юные лица. У каждого в руке роза, упакованная в призрачный хрусткий целлофан и белоснежный конверт с открыткой. Эту розу каждый из них подарит своей любимой, единственной.
А меня как током ударило! Вдруг вспомнилась забытая история из отрочества, которой я никогда не придавала особого значения, и которую почти не вспоминала. Вот что делает с нами волшебная сила искусства!
В шестом классе на 23-е февраля, в День Советской армии, мы ходили всем классом поздравлять солдат местного гарнизона.
Готовились к празднику заранее. На уроках труда шили своими руками белые подворотнички, подрубали носовые платки, выбирали в киосках «Союзпечати» красивые открытки. На внеклассном часе писали им письма. Потом мы упаковывали свои подарки в картонные коробочки тоже собственного изготовления, старательно обклеенные снаружи и изнутри белой бумагой.
А в день праздника учительница повела нас в воинскую часть, которая располагалась в черте нашего города. Сейчас я уже знаю, что это было вертолётное училище.
Помню актовый зал, шеренгу молоденьких солдат, построенных в два ряда. Учительница дала команду поздравлять. Мои одноклассники тут же толпой ринулись к ним, меня затолкали.
Я смотрю: в первом ряду уже все солдаты с подарками стоят. . . растерялась. . . Подошла поближе и увидела во втором ряду одного милого очень смущённого паренька, которому подарка не досталось. . . Я поздравила его с праздником, он   покраснел, пробормотал: спасибо. . .
Потом он долго писал мне письма. Он был из Ярославля. Я и сейчас помню его имя. А тогда мне было всего двенадцать лет, и бабушка меня ругала за эту переписку. Говорила: тебе ещё рано с парнями переписываться. И густая краска заливала моё лицо, словно я совершила что-то предосудительное.
И я прервала переписку. . .
30.3.2011г.

к оглавлению

Конец декабря

Как я люблю это время года, тёмное, невнятное, с рано наступающими сумерками, в глубине которых словно оживают тени из прошлого: за окном чудятся вместо современных панельных девятиэтажек низкие заснеженные крыши деревянных домишек - из труб вьётся дымок. . .Я знаю, там топится печка. . . Если приоткрыть её тяжёлую чугунную дверку, то увидишь красное чрево огня, рассыпающиеся искры. .
Город в это время года тонет в сугробах и от этого кажется особенно уютным, потому что в каждом окошке горит свет и живут люди.
Я вспоминаю свою старенькую сгорбленную бабушку, которая варит мой любимый гороховый суп в нашей полуподвальной кухне. Суп из цельного гороха со шкуркой, которая в процессе варки наполовину отделяется и её полупрозрачное существо наполняется ароматным говяжьим бульоном.
Такого супа я не ела больше нигде и никогда. Бабушка варит суп, а я кручусь рядом. Скоро должны прийти с работы родители. . .
А время в эти дни несётся как скорый поезд и совсем близко Новый год. ..и ёлка. ..и подарки. . .Я всегда ждала что-то необычное, а получала простые конфеты и пахучие мандаринки. . .Впрочем, и этому я была очень рада.
А то несбыточное несказанное, о котором мечтала, я так и не получила. И даже не узнала, что это такое. Может, человечество постигло ещё не все тайны?
17.12.09г.

к оглавлению

Сайт управляется системой uCoz